– Он был бы в восторге. Бенедикт невероятно аккуратен во всем. У него всегда все на своих местах…

– Вот к кому нужно было подселять моих квартирантов, – перебил меня Роу. – И ведь еще не поздно! Они точно поладят.

Ответить я не успела. Дверь подсобки снова распахнулась, на этот раз вовсе без стука. И на пороге появился тот, о ком я так или иначе думала три дня в разлуке. Безупречно одетый, как всегда, с идеальной прической и надменным лицом, он смерил Джона холодным взглядом и уставился на меня.

– Привет, – я заговорила первой, чувствуя, как щеки покрываются легчайшим румянцем. – Как вы, мистер Осборн?

– Прекрасно, Маргарет, – отозвался он, – но у меня есть к тебе ряд вопросов, которые хотелось бы обсудить. Наедине.

Джон нахмурился.

– Вообще-то уже началось рабочее время, – сказал он, поглядывая на циферблат своих дорогущих часов. – А я нанимал Маргарет не для пустых разговоров.

– Ох, простите, мистер Роу, – запричитала, пробегая мимо него и останавливаясь у недовольного Осборна. – Я могу подойти к вам в перерыве. Если нужна. Если это что-то серьезное…

Мне хотелось изображать смущение и раболепие, но вместо этого снова начала улыбаться, как идиотка. Жуть. Актриса из меня никакая, но тем и лучше – быстрее закончим игру.

– Было бы чудесно, – ответил мне Беня, и уголки его губ чуть дрогнули. – Потому что это и вправду кое-что серьезное. Жду вас, Маргарет.

– Хорошо, – я нервно хихикнула и выскочила из подсобки, спиной чувствуя гнев Роу. Бедняга наверняка сейчас понимал, что кошка уплывает из его рук. До безумия хотелось остановиться сразу за дверью и подслушать, о чем же будут говорить эти двое, и я бы, наверное, так и поступила. Если бы не Линда, позвавшая меня обслуживать клиентов.

Работа закипела, как всегда, вытесняя из головы все нужные и ненужные мысли. Остались только заказы и счета, а еще имена тех, кто приходил в котобар постоянно. Спустя час я начала сбиваться с ног и позволила себе небольшой перерыв, сразу вспомнив про Бенедикта и отправившись в его роскошный кабинет. Вот закрою дверь на ключ и потребую массаж шеи и плеч, не отвертится, если кошку хочет!

Уже почти вбежав в пенаты Серого Кардинала, услышала голос Роу и замерла с рукой, так и не толкнувшей нужную дверь вперед.

– …меня действовать нечестными методами, Бенедикт, – говорил он. – Пока все было вполне мирно и даже благородно. Но это спор, и я не собираюсь сдаваться. Если только девчонка и правда тебе не нравится.

Повисла тишина, Джон и я ждали ответа Осборна, но он молчал.

– Ты меня слышал? Что скажешь? Мы все-таки друзья, и если она тебе…

– Она – просто средство для достижения цели, – проговорил Бенедикт. – Ничего нового или сверхъестественного. Хотя ее фигура мне нравится.

– Что ж, я тебя услышал, надеюсь, и ты меня, – Роу приблизился к двери, но остановился, не открыв ее. – И раз тебе на нее плевать, игра продолжается, но на более жестких условиях. Раньше я делал тебе послабления, но теперь вижу, что соперник из тебя более чем достойный. Так что, не взыщи, Бенедикт.

– Она уже моя, – холодно ответил Бенедикт. – Чтобы ты там не придумал. Я нашел к ней подход, а тебе вот-вот придется раскошелиться. Кошка ждет переезда в мою квартиру, Джон.

– Увидим!

Я сделала шаг назад, еще один, остановилась.

Дверь распахнулась, и на моем лице, как по заказу, возникла улыбка.

– Перерыв, – сообщила замершему Роу. – Меня звал мистер Осборн.

– Угу, – буркнул Джон, отступая и впуская меня перед собой.

А мне входить не хотелось. Так тошно было на душе, что руки сами сжимались в кулаки, а воображение рисовало, как я прохожусь ими по лицам этих надменных напыщенных индюков, стоящих друг друга!

Сегодня, буквально минуту назад, у Бенедикта Осборна была возможность доказать мне, что он не такой гад, каким мог казаться. Даже если я не нравлюсь ему ни капли, он мог сказать Роу иначе, и тот отступился бы, обнулив спор. Но нет! Важно было победить, а не остаться человеком.

Что ж, спасибо за это напоминание о том, кто есть кто в этой игре, господа!

Хотите играть, я тоже сыграю.

Натянув на лицо улыбку, я шагнула в кабинет и закрыла за собой двери:

– Ты хотел меня видеть? – с ходу оставляя общение «на вы» за порогом, заявила я.

– Да, нам надо серьезно поговорить.

– Конечно, – почти оскалилась я и тут же перебивала его, не желая особо слушать. – Тоже так считаю. Мне кажется ты расслабился, а между тем у нас были условия: рестораны, музеи, подарки. Три дня прошло, а ты даже не позвонил мне. Разве так играют в влюбленных?

Если бы кто-то сейчас сказал мне, что я стерва, послала бы на три далеких буквы на родном русском языке. Потому что я не стерва, а всего лишь разъяренная и обиженная девушка.

Как эти двое со мной, так и я с ними. С волками жить, знаете ли, по-волчьи выть.

– Хочу в «Алан Дюкасс», – я назвала самый дорогой ресторан Лондона, и Беня закашлялся, так что я не преминула добавить: – Сегодня.

– У тебя вообще-то смена на работе до двенадцати, – попытался выкрутиться гад примороженный.

Но я лишь махнула рукой, вспоминая отрывок диалога Осборна с матерью.

– Ерунда. Ты же настоящий владелец котобара, значит, никаких проблем с моим отгулом не будет.

Засранец смерил меня долгим взглядом, мне даже на секунду показалось, там мелькнула злость. Впрочем, не важно. Ради нибелунга он был готов терпеть даже такие выкрутасы.

– Хорошо, – сквозь зубы выцедил он. – Иди переодевайся. Поедем в «Алан Дюкасс».

– Изумительно, с тобой приятно иметь дело, котик, – проворковала я и, развернувшись каблуках, игриво махнула хвостиком. – Через десять минут буду готова!

Дверью хлопнула, и только когда бегом миновала лестницу и заперлась в раздевалке, бессильно сжав кулаки, зарычала.

Арррр-ррр.

Как же неприятно? Причем непонятно от чего больше, от мерзкого поведения этих спорщиков или того, что уподобилась им.

Стало стыдно, вот только, как еще я могу поставить на место этих людей? И Осборна в частности.

Его слова о том, что я всего лишь «средство достижения цели» до сих пор болью отдавались в душе. Как, вообще, можно быть таким бесчувственным чурбаном? Мы между прочим с ним в одной постели спали!

Я с остервенением оттирала черный карандаш усов от щек, смотрела на свое отражение, и понимала: ну какой «Алан Дюкасс», да еще в таком виде.

Щеки, натертые так сильно, что каждая веснушка вступила будто болезненный прыщ, даже глаза покраснели, словно от слез, хотя я не плакала.

А моя одежда?!

Разве ходят в пафосные рестораны в свитере, джинсах и кроссовках? Это все равно, что прийти на прием к Королеве с перегаром после ночного клуба.